(Э. Межелайтис,
перевод Б. Окуджавы)
Начну я новый монолог – душа не ждет покоя.
Одежды – ветхое старье – с себя легко сорву.
Вот тело вечное мое – оно совсем нагое.
Я снова с человеком схож и с вами вновь живу.
Я с вами схож – за сотню лет я заработал право
Как равный с равными опять
беседовать людьми.
Роль коротка моя – понять попробовали б, право,
Метаморфозу древних чувств – печали и любви.
Я был Пьеро, и я страдал за человечий улей,
За сонм его несовершенств, за страх его и грех,
А вас глушил утробный смех, да так, что гнулись стулья.
И чем печальней был мой плач, тем громче был ваш смех.
И я нырнул на дно души, в ее глубины грянул,
Шел по камням и по корням, петляя и кружа,
Через жестокость, через ложь, – и свет в глаза мне грянул.
Через злословье, через мрак очистилась душа.
И я, как камешек волна со дна несет на сушу,
Как боль скитаний и разлук несут в свои края,
Я вынес эту душу к вам – свою и вашу душу,
А вы решили, что она не ваша, а моя.
И я над рампой слезы лил, а вы, лаская брюхо,
Лениво подводили счет доходам и долгам.
И падали мои слова, и разбивались глухо,
И разливались невпопад, как шторм по берегам.
Ну что ж, вели мы разговор, как подобает братьям.
Был откровенным разговор, начистоту – как боль.
Когда–нибудь за эту боль мы поровну заплатим.
Я был Пьеро, но час пришел – и я меняю роль.
Теперь начну я новый монолог:
Тоскующую маску ловко скину –
И стану жить как должно Арлекину,
И то смогу чего Пьеро не смог.
Я – Арлекин, и жгуч мой смех, и я стою пред вами.
Готовься, публика моя, схватиться за живот.
Ирония в моих глазах, насмешка под губами.
Мой смех раскатист и широк, он лжет. Но он не лжет.
Но, что такое? Где ваш смех? Я вижу слезы ваши,
Как будто здесь на сцене вы, а я сижу в бреду.
Ирония пустила яд – мой звонкий смех вам страшен.
Ты плачешь, публика моя, у смеха на виду.
Я выволоку ложь из душ и клевету на
сцену,
Жестокость, зависть и вражду. Ну
смейтесь, ваш черед!
Но ваши души сводит плач, они бледней, чем стены.
Подкраситься бы вам как мне, но краска не берет.
Да, смейтесь вы, но если вы смеяться разучились,
Я посмеюсь над вами сам – мне
правда дорога.
Хотели вы, чтоб это я нагим пред вами
вылез –
А это вы передо мной раздеты донага.
Парад пороков. К рампе все! А ну, сходитесь! Ближе!
Я – Арлекин, и я смеюсь разглядывая
вас.
Вы плачете, у вас печаль. О, я прекрасно вижу,
Как слезы мутные бегут из ваших мутных глаз.
Ролями поменялись мы прекрасно,
Но занавес уже на сцену лег.
И освещение уже погасло...
Не правда ли, смешным был мой, смешным был монолог?